— Отныне вы не младшеклассники. Начинается серьёзная, настоящая учёба.
«Вот ведь корягу какую прислали, — хмыкнул рыжеватый роллер Паша по кличке Гэг. — Просто мумия, в натуре».
— Я ваш новый классный руководитель. Кроме того, буду преподавать вам русскую словесность.
«Так-так, ботиночки у неё, похоже, на распродаже прошлогодних моделей куплены, — размышляла, нежно улыбаясь новому педагогу, смышлёная и классно загоревшая на Мальдивах хорошистка Нелечка Буборц. — Мамуля была права, для начала достаточно будет кухонного комбайна. А духи подарим ближе к концу четверти».
— Предупреждаю: у меня не забалуешься, — приглядывалась к новому классу, пристреливалась из-под высокой брови Вера Кирилловна. — Смиритесь с тем, что правила русского языка всем придётся выучить наизусть.
«Да, нелегко будет пройти через Ворота Плазмы. Очков-то я набрал немного на третьем уровне, а с одним гранатомётом не раскидать этих гоблинов», — думал юный компьютерный гений Макс Теплицын. Он подсчитывал уже, сколько скучных минут остаётся потерпеть до конца занятий, чтобы вернуться к оставленной с вечера игре.
— Первый день учебного года называется Днём знаний. Как вы думаете, о каких знаниях идёт речь?
«Пахмага хач даджах кашкарыкан», — в ответ подумал с задней парты серо-рыжий и ушастый Рустам.

— Во. Типа крутой визард , — хмыкнул Макс Теплицын.
— Ах, какой мальчик! — простонала Нелечка Буборц и, обернувшись к соседке по парте, прошептала: «Ну посмотри, ведь на Дэвида Копперфильда похож!»
— Ты что, совсем! На Киркорова! — жарко возразила соседка Фаечка Касимова, тоже хорошистка.

Изящный юноша Леонард вошёл как влетел на гребне чёрной волны клубящегося плаща, щедро разбрасывая улыбки

чёрный плащ прогудел, хлопнул, кто-то из девочек слабо пискнул

Облако мерцающих искр одело цветы густой кристаллической наледью, будто хрустальными колючками обросли листочки, стебли, лепестки… Букет превратился в фантастическую искрящуюся статуэтку…
— Вау! — выдохнула Нелечка Буборц.
— Фан-тастика… — чуть заикаясь, картинно развела руками директриса.
— Господи помилуй, что за чертовщинка? — повела бровью классная Вера Кирилловна

— Простите… — Надинька от волнения залилась кисельным румянцем. — А мне дедушка рассказывал, что ведьмы намеренно вредят людям и животным… Насылают порчу, например.

— О да, потрясающе, — шептала Нелечка Фаечке.
— Он просто душка, — вздыхала Фаечка Нелечке.

— Да, ё-моё, где ваша птичка-то? Обещали птичку, и чё? — недовольно поинтересовался толстый Вова Пыхтяев, главный тугодум в классе.
— Пыха, ты чё? — зашикали с соседних парт.
— Так. Пыхтяев, ты хочешь сказать, что не видишь никакой птицы? — угрожающе медленно поинтересовалась директриса. — То есть, по-твоему, клетка пуста?

У проклятой Морковки был самый проклятый на свете голос. Это был голос наивной, воинствующей справедливости.

Леонард едва уловимо вздрогнул, маслянистые глаза цвета тараканьей спинки заметались по разрумянившимся девичьим лицам

— Простите, уважаемый волшебник. Я хотела спросить, умеете ли Вы делать добрые чудеса? Или только злые?
— Что ещё такое взялось? — холодно улыбнулся волшебник Лео. — Чего опять нужно, девочка?
— Цветы в кабинете Веры Кирилловны, которые Вы осыпали бриллиантами, завяли через сорок минут, — звонко сказала Надинька. — По-вашему, это доброе чудо? Кому нужна такая красота, если от неё умираешь?
Поклонницы перестали хихикать. Минуту назад они как раз обсуждали с Леонардиком тему красоты. Леонардик рассказывал о чудесах, способных любую девушку сделать поистине прекрасной.
Волшебник Рябиновский чуть побледнел, что, впрочем, сделало его лицо ещё интереснее.

Надинька вытаращила глаза на страшную протянутую руку волшебника.

Не слыша ничего вокруг себя, Надинька Еропкина шла с великим волшебником Рябиновский в пустую, гулкую раздевалку младших классов. Среди кривых металлических вешалок, напоминавших рога и вилы, среди крючьев, похожих на железные когти, они остались совсем вдвоём. Наденька готова была умереть от страха. Белый хвостик совершенно поник.

И тут Лео больно схватил её запястья. Глубоко и страшно заглянул в глаза и прошептал:
— Ошибаешься!
— Что?..
— Ты не знаешь про себя ничего! — поспешно зашептал он. — Запомни: ты — очень сильная волшебница. Я почувствовал эту скрытую силу, едва вошёл в класс. У тебя врождённый дар. Да! Из тебя могла бы выйти могущественная белая волшебница… Настоящая добрая ведьма.
— Прошу, ну прошу Вас… — Надинька готова была разрыдаться снова, да только слёз не осталось. — Пожалуйста, не смейтесь надо мной! Я не могу…
— Доверься мне. Магическая сила дремлет в тебе, остаётся лишь разбудить это пламя. И тогда — ты сама сможешь творить чудеса, дарить людям радость. Представляешь, как они будут благодарны?! Как они будут любить тебя! Ну, каково? — он торжествующе потёр руки. — Помнишь, ты просила показать тебе не дешёвый фокус, а настоящее доброе чудо. Теперь я могу сделать это для тебя. Прямо сейчас.

— Ты сейчас закроешь глаза, и пока я буду колдовать, ты должна сосчитать до десяти тысяч. Умеешь считать до тысячи?

— Мне уже… Я согласна, — Надинька кивнула. Убитый хвостик покорно мотнулся.

Из распахнутого окна веяло осенней гнилью

— Громче скажи! — прошептал волшебник. — Готова ли пойти против воли родителей, лишь бы только стать доброй волшебницей?!
— Да, — прошептала Надинька.
— Главнее ли для тебя волшебство, чем воля твоих родителей, твоей церкви, твоих учителей, всего на свете? Говори ещё громче!

В половине четвёртого поток праздничных детишек, выходящих из школы № 1505, совершенно иссяк. Остались только россыпи безумных малышей, списанных родителями на продлёнку,

Уж добрых полчаса огромный и чинный старик в золочёном мундире и брюках с алыми лампасами, заведя руки за спину и терпеливо сопя, мерил большими шагами диагонали школьного дворика.

Ветераны Первой чеченской помнят, как с этой царственной улыб¬кой он приезжал на позиции к изжёванным, одуревшим от страха бойцам — огромный, как несгораемый шкаф, негнущийся и жарко-румяный, точно тульский самовар. Других генералов, кроме Еропкина, на передовой замечали нечасто — а про этого заранее знали: везде свой малиновый нос сунет — и в прицелы поглядит, и под грязный брезентик заглянет

Пули «чехов» от него шарахались, точно птички от пугала, а ещё была примета: после визита Еропкина на позиции, точно по волшебству, приходила новая техника, боеприпасы и даже… водка.

Солдаты Еропкина побаивались, называли «толстым батяней», но любили — разумеется, не только за регулярный румянец. Скорее за то, что генерал был похож на настоящего барина: и наказывает часто, да как-то… любя.

Тимофей Петрович хмыкнул, почесал косматую бровь и подумал, что дамочке-директрисе надлежит построже приглядываться к своим старшеклассникам. Как только эти педагоги об¬ходятся с личным составом без гауптвахты?

Генерал скорее позвонил в бюро детских праздников и вызвал знаменитого клоуна Петю — прямо сейчас, сию минуту, срочно на улицу Вавилова. Диспетчер бюро досуга утверждала, что по нынешним автомобильным пробкам прибыть на Вавилова за час нет никакой возможности, но генерал был настойчив, и тогда трубку взял сам клоун Петя — молча выслушал и грустным, неклоунским голосом пообещал быть вовремя.

— Давайте я возьму это на себя, — быстро прошептал клоун Петя, вытаскивая из мотоциклетного багажничка шуршащий пакет с игрушками. — А Вам лучше позвонить врачам. У девочки психологический шок. Кто-то очень злобно пошутил над ней. Посмотрите, какие колючие слёзы. Я видел такие слёзы у детишек в шахтёрском посёлке года два назад.

Слава Богу, история наша завязалась. И читатель, должно быть, с нетерпением ждёт, когда же на сцену явится добрый герой. Может быть, это будет боевой подполковник Воздушно-десантных войск Виктор Телегин, о котором мы упомянули выше? Или усатый боец-аквалангист с подводной лодки «Амур», которая с каждой минутой, с каждой прочитанной страницей продолжает неуклонно и скрытно приближаться к Стамбулу?

Любезный читатель, не требуйте героя прежде времени. Возможно, в этот миг он упражняется в стрельбе из подводного ружья или отрабатывает парашютный прыжок с небоскрёба.

Неужели наш герой целится из рогатки в серебристую вывеску московского офиса НАТО? Нет-нет, он не хулиган! Должно быть, герой просто задумал очередную невинную шалость.

Доктор Савенков был живой легендой Лубянки — ни тени дзержинской нервозности, ни пятнышка подвальной чекистской плесени. Не верилось, что неунывающий, остроумный господин, похожий на обрусевшего немца, каждый день ровно в восемь распечатывал дубовую дверь генеральского кабинета в старом здании ФСБ и усаживался в кожаное кресло руководителя крупного отдела.

Впрочем, даже самой маленькой фотографии президента в кабинете Савенкова не было — зато на видном месте висел живописный холст, изображавший двух благодушествующих чеховских помещиков с удочками да наливочками, при дымящем самоваре.

В полуголодной, но счастливой молодости внук царского артиллерийского полковника и младший сын репрессированного военспеца Севастьян Савенков скромно служил лейтенантом в советских танковых войсках — в свободное время тайно читал статьи философа Ильина и занимался тайским боксом. Впоследствии, закончив Высшую школу КГБ, никого не расстреливал и за соотечественниками не шпионил.

Доктор Савенков был замечательно энергичен и сухощав. Что-то было в нём от русской борзой — такой же умница и глядит ласковым интеллигентом, а если надо, всегда наготове полная вафельница острейших зубов. Когда он слушал сводки новостей или вглядывался в лица подозреваемых на экране, его взор уподоблялся лезвию опасной бритвы. Однако Еропкин знал, что совсем по-другому смотрели эти умнейшие маленькие глаза, когда Савенков посиживал с удочкой на вербном берегу какой-нибудь тихой среднерусской речки.

Грустный, он предложил доктору Савенкову тапок,

Доктор Савенков перестал чиркать в блокноте и полыхнул на генерала узкими очковыми стёклами:
— Прости… Юный кто?
— Юный дед Пихто! Не перебивай, сейчас расскажу. Выпускник школы такой специальной, недавно появилась в Шотландии, ядрить-колотить эту чудесную страну вместе со всеми ихними волшебниками! Как же она называется-то, школа эта распроклятая… Такое трупное название… Ты мне давеча по телефону его сказал. Вот, ядрёна-мудрёна, не вспомню. Дохлин? Нет. Труплин, Мертвин…
— Мерлин что ли?
— Так точно, — генерал вздохнул и окунул усы в стакан с чёрным чаем.

— Дела такие. В начале прошлого учебного года пятеро воспитанников российских детских домов по благотворительному гранту ЮНЕСКО поехали в академию Мерлина на… стажировку. Наши детдомовцы благополучно провели на чудо-острове двенадцать месяцев, а когда пришло время возвращаться, вдруг заявили, что… в Россию не хотят.
— Кгхм?! — удивился генерал.
— Да-да. Разразился скандал. Наше консульство в Шотландии пыталось связаться с детьми, уговорить их вернуться. Представь, Самоварыч, в ответ наши детишки устроили скандальную пресс-конференцию. И наплели западным журналистам, будто в родных детдомах их избивают злые воспитатели. Якобы принуждают делать всякие гадости, о которых и говорить стыдно.
— Уфф! — возмутился генерал (дар речи вернулся к нему). — Да они просто захватили наших ребятишек в плен! И теперь запугивают малышню, заставляют выступать перед щелкопёрами!

— Позавчера пресс-секретарь академии Мерлина заявила, что российские детдомовцы намерены подать иск в Международный суд по правам человека. Каково, а? Наши сироты намерены рассказать в зале суда, что в русских детских домах их якобы систематически подвергали пыткам и издевательствам. А некоторых одноклассников, мол, злые воспитатели даже забили до смерти. Как ты понимаешь, это может превратиться в показательный судебный процесс над российским государством… За рубежом телекомпании с удовольствием посмакуют такую тему.

Генерал Еропкин похолодел.
— Не дам! — он понял, куда клонит доктор. — И не мечтай даже!
— Да на три дня всего! Ты послушай, брат Тимофе…
— Не дам! У меня Суворовское училище, а не школа юных диверсантов!
— Погоди, Тимофей Петрович, не кипятись ты…
— Ничего святого у вас нет! Ребятишек заставляете шпионить? Не позволю.
Начальник училища с размаху поставил стакан на стол. Генеральский подстаканник брякнул категорично.
— Жаль… — вздохнул Савенков и потёр пальцами прохладные виски, — а я надеялся, что какой-нибудь смышлёный паренёк из твоего училища съездит на пару дней в Мерлин и разведает, что за технологию психологического воздействия там научились применять против наших детей…
Савенков перестал тереть виски и цепко глянул на генерала поверх очковых стекляшек.
— Кстати, ведь именно эту технологию применяет выпускник Мерлина по фамилии Рябиновский, который сегодня прибыл в Россию и за один день посетил уже четыре московские школы с лекциями и показом чудес. Кстати говоря, в школе на Таганке, где внучка твоя учится, он тоже побывал…
— Погоди-ка, — немного опешил седой генерал. — Что ещё за Рабинович? Ты говоришь, он из Мерлина приехал и сразу… в Надюшкину школу на Таганке?

Савенков с лёгким ужасом покосился на правую руку Еропкина, которая вновь начала неотвратимо сжиматься в знаменитый генеральский кулак. Вес и аромат этого кулака в разное время изведали и хулиганы в московском Парке культуры, и особо рьяные пражские смутьяны, и защитники дворца Амина…

— Не волнуйся, — усмехнулся тонкий Савенков. — Подполковник Телегин один стоит половины американского спецназа. Если хочешь знать, президент США и папа римский мечтали заполучить его в телохранители — но мы отказали и тому, и другому. Так что мальчик будет под нашим надёжным прикрытием.

Позвать сюда следующего! — твёрдо приказал начальник училища. В спортзал вошёл живой черноглазый кадет

— Да, стреляет здорово. — Доктор Савенков, хрустнув калёными офицерскими костями,

— Видишь ли, друг мой Тимофей Петрович, — негромко сказал Савенков, вертя в пальцах раненый рубль. — Мне очень даже нравится, как молодой человек стреляет. Но совершенно не нравится, куда он метит.
— Что? Это как? — отрывисто удивился Еропкин.
— Видишь, какая на монете вмятина от пульки?
— Ну, есть небольшая.
— Прямо в герб попал, в самую серединку. Ладно бы в, решку метил. Но ведь он орлом вперёд монетку выставил. Не знаю… как-то неправильно это.
— Гм, — нахмурился генерал. — А ведь прав ты, Куприяныч-Мудрияныч. Это ведь наш русский орёл старинный. А у орла на груди — щит со Святым Георгием… За этот герб прадеды на смерть шли. И на знамени училища он изображён. А тут — пулькой…
— М-да, видать не нашлось у парня серебряного доллара, — Усмехнулся доктор Савенков. — А в нашем деле важно не только метко стрелять, но также и хорошо понимать, во что ты целишь.

Суворовец Щетинкин метал в цель перочинные ножи из-за плеча, в кувырке, из-под ноги, стоя на голове, и даже ухитрялся делать это быстро и метко, парал¬лельно кушая специально принесённую для демонстрации запеканку. Суворовец Горбылёв, увлекавшийся восточными единоборствами, прыгал по стенам как ниндзя и так увлёкся, что чудом не вымахнул в раскрытое для проветривания окно.

Кто-то показывал, как легко взламывается защита компьютерных сетей заокеанских банков

четвёртый маскировался под фикус и, демонстрируя артистический дар, талантливо перевоплощался то в японского туриста, то в пожилую обезьянку.

Глава 9.
Разведка bоу-ем

— Чего тут только нет. Свой аэродром, вертолётные площадки на крышах, антенны спутниковой связи. Тройной охраняемый периметр с контрольно-следовой полосой, электрической запиткой и круглосуточным патрулированием с вышек и вертолётов. А это знаете что? Это бункер, выдерживающий прямое попадание современной авиабомбы. Таким вот хитрым образом оборудовано учебное заведение юных волшебников.
— Простите, товарищ генерал, можно вопрос? — спросил Иванушка, с интересом приглядываясь к картинке на экране. — Вот здесь у них, кажется, находится астрономическая обсерватория?
— Точно так. Ещё имеется шесть библиотек, девять кинотеатров, четыре больших танцпола, зал для занятий йогой на 300 человек, центр медитативной рефлексии, две биохимических лаборатории, лаборатория генной инженерии, подземный боулинг…
— Интересно-интересно, — Иванушка сощурился на экран и, увлекшись картинкой, начал даже немного раскачиваться на стуле, чего, согласитесь, не стоило делать в присутствии старших, а уж тем более, начальника училища. — А зачем всё это понастроили?
— В этом замке ежегодно обучаются от четырёх до шести тысяч юношей и девушек в возрасте от 12 до 16 лет. Приезжают сюда со всей планеты. Особенно много детей из США, Японии, Австралии…

— С одной стороны, замок — что-то вроде всемирного ПТУ для будущих специалистов в сфере паранормальных явлений, левитации, медитаций и прочей опасной муры. Слушателям выдают вот такие мантии и колпаки, сшитые в Китае. Проживают дети в студенческом городке, где все комнаты декорированы в средневековом готическом стиле. Ну, а с другой стороны, при колледже имеется огромный тематический парк.
— Это что такое? — тихо спросил Ваня, не отрываясь от экрана.
— Целый город аттракционов с разными модными фокусами. По образцу книжек про Гарри Поттера. Имитация полётов в ступе и тому подобное.

Вот, например, любопытный факт: волшебный замок сам обеспечивает себя питанием. На острове две птицефермы, свиноферма, тепличное хозяйство. Имеется свой незамерзающий порт, принимающий паромы и грузовые суда из Шотландии. Чуть пониже замка на берегу построена даже приливная гидроэлектростанция, которая снабжает колледж электроэнергией.
— То есть остров как бы… независим от остального мира? — спросил Иванушка.
— В известной степени так, — кивнул доктор Савенков. — Охрана замка насчитывает около 80 человек, есть и служебные собаки. На территории несколько сотен видеокамер открытого и скрытого слежения, имеются сигнальные инфракрасные маяки, системы дистанционного прослушивания. Все внутренние помещения оборудованы электронными замками, открывающимися при помощи микрочипов, причём коды меняются каждую неделю.

— На днях в Великобританию отправляется детский коллектив народного танца «Петрушки» из города Иваново-Вознесенска. Мы прикрепим Вас к этому коллективу под видом танцора или музыканта. Вы получите визу и поедете в Шотландию на поезде.

— Ага, — радостно кивнула бритая Петрушина голова. — Если кто появится, тут уж я его — хап! И в кусты, ремнями вязать.
— Никаких хап, — строго вразумил Иванушка. — Ты должен всего-навсего подать знак. Помнишь, как подавать знаки?
— Ну коне-ечно! — радостно ухмыльнулся Петруша и резиновым голосом повторил намертво зазубренную фразу: — В случае появления патруля нужно дунуть в дудку-пищалку, изображая одиночный крик сойки.
— Молодец! Смотри, пищалку не потеряй. Итак, ты изобразил крик сойки. Ну а потом?
— Гм, потом… а что же потом? Потом… хап! И в кусты, ремнями вя…
— Нет! Неправильно! — Иванушка выполнил ещё один педагогический толчок в рёбра. — Никого не надо вязать. Там сто человек охраны, в этом замке. Всех не перевяжем.
— Ремней не хватит, — мечтательно промямлил Тихогромов. Чуть закатив глазки, он улыбчиво грезил о чём-то своём.

— Да ладно, не стесняйся, в него все девчонки влюблены. И я тоже поначалу была без ума, когда мне его фотографию сестра показала, но потом, ты знаешь, я всё поняла. Этот Царевич та-а-ка-ая сволочь, Надь, ты не представляешь. Заносчивый, высокомерный, а сколько самовлюблённости! Он, конечно, очень воспитанный и всё такое, но знаешь, какие дерзости он говорил прямо в лицо девочкам! А учителей он просто ни во что не ставит. Считает себя умнее всех. Он, допустим, и правда очень умный, выигрывает все городские конкурсы, но нельзя же так зазнаваться!

«Мерлин, — медленно прочитала зачарованная Надинька, — древний кельтский маг, один из деятельных помощников короля Артура, активный противник христианской веры».

А в соседней комнате продолжался оживлённый разговор двух начинающих ведьмодавов

Савенков распахнул мохнатую шубу — и она вдруг оскалилась клыкастой пастью.
— Ни один ансамбль скоморохов не обходится без народного ручного медведя. Вы будете ручным медведем, не возражаете?

Царевич подложил под голову кулак и мечтательно прикрыл синие глаза. Ему не терпелось добраться до этого Мерлина и навести там изрядного шороху! А они ещё собирались отчислить его — самого умного и ловкого кадета в училище! Ваня обиженно шмыгнул носом. «Я армию хотел защитить от поганого журналюги, а они… не поняли! Даже генерал не понял. Ну и ладно, — решил Царицын. — Я буду одинокий воин, последний офицер ушедшей Империи. Я всем докажу… они ещё будут носить меня на руках!..»

— Конечно, было бы здорово, — вздохнул Петр. — И детдомовцы нам спасибо скажут.
— Какие детдомовцы? — переспросил Ваня. — Ах, ну да, вспомнил.
«Какие всё-таки дурачки эти детдомовцы, — поморщился он. — Это же надо было так глупо попасть в лапы к каким-то шотландским сектантам!

Наконец, в полудрёме Царицыну пригрезилась гранитная доска у входа в кадетку: «Здесь в юности жил, учился и овладевал наукой побеждать воспитанник училища, трижды герой России, полный георгиевский кавалер генералиссимус Иван Царицын».

На столе жарко дышала фирменная десятиглазая яичница.

сказал Савенков минуты через две, когда яичница лишилась последнего глаза

навалились на завтрак, как генерал Брусилов на Восточную Пруссию

Пожалуй, только усики понравились Ване — лихие и немного заносчивые, как у казачьего ротмистра со старой дореволюционной фотографии.

Телегин, и верно, происходил из терских казаков — его прадед был разведчиком-пластуном

— Ну, вроде всё рассказал, — подытожил Телегин. — Теперь послушаю вас. Генерал-полковник Савенков обещал найти лучших кадетов в столице. И нашёл вас. Небось, вы у меня крутые? Каратисты, акробаты и снайперы?
Юные разведчики потупились.
— Не понял, — нахмурился подполковник. — Ну хоть вертолётом-то управлять умеете?
— Никак нет… — промямлил Тихогромов. — Это мы не проходили…
— То есть как «не проходили»? А дешифровку кода тоже не изучали? Неужто и блюмбизацию шторфингов не умеете выполнять грамотно? Да чему вообще учат в вашем училище?
— Товарищ подполковник, разрешите доложить! — Царицын почти обиделся. — Я немножко знаю самбо, ещё увлекаюсь борцовским стилем Кадочникова, вот. Пару-тройку ключевых приёмов могу применить довольно чётко. Мой напарник Петр Тихогромов — неплохой боксёр, гребец и штангист. Стрелять нас учили только из пистолета Макарова, а также из АКМ и немного из пулемёта.
— Ещё мы бегаем быстро, — поспешно добавил Петруша. И зачем-то набычился.
— Во-во, это вам как раз пригодится, — десантник закусил ус. — Похоже, всё пропало. С такими, как вы, кашу из топора не сваришь. Я-то думал, молодых суперменов пришлют. А тут… не разведчики, а гимназистки какие-то.
Царицын чуть зубами не заскрипел с досады. Боевой подполковник издевается над уровнем их подготовки, а им и возразить нечего! Какой позор для русского кадетства!

К счастью, на Лубянке вовремя узнали о том, что колдуны перевербовали Александру Селецкую. Савенков не шибко доверял эксцентричной особе, которая делала карьеру в его отделе благодаря выдающимся актёрским способностям и потрясающей наглости. Вы спросите, зачем тогда Савенков послал в Мерлин именно её? Всё очень просто и грустно. Селецкая приходилась внучкой знаменитому Якову Цельсу, очень уважаемому ветерану госбезопасности, который в своё время был одним из лучших учеников самого старика Кагановича[5]. Папаша Александры Селецкой, многоуважаемый Глеб Яковлевич, в свою очередь, был не последним человеком в одной крупной государственной корпорации. Папаша понимал, что командировка в замок добрых волшебников — задание не слишком опасное. Риска для жизни почти никакого, а в случае успеха — карьерный рост обеспечен.
Не последнюю роль сыграло и то, что в свои двадцать лет рыжая Сандрочка, как прозвали её коллеги (или Саррочка, как обращались в домашнем кругу), выглядела от силы на шестнадцать. Тощенькая, с неразвитой фигурой, с огромными удивлёнными глазами и кудрявыми хвостиками, она вполне могла сойти за старшеклассницу. И доктор Савенков, перекрестившись, отправил её в Мерлин под видом учащейся.

Мудрый Савенков почувствовал в Иване Царицыне тот самый воинский дух Империи, который Ванька так взращивал в своём сердце. Царицын уже наизусть выучил всё, как ему казалось: полки и ордена, старые знамёна и названия давно погибших линейных кораблей. Он переживал боль и славу забытых сражений, как события собственной жизни. И чем больше Царицын влюблялся в царское офицерство, тем пламеннее он ненавидел современную пошлую, торгашеско-бандитскую Федерацию. Царицын уходил в старые книги, в дореволюционные военные мемуары — как в мечту, освобождавшую его от современной удушливой вони.

самолёт снижался… прямо в горбатую гору

Это был секретный сербский аэродром, который судорожно искали натовцы во время войны с сербами в 1999 году. Единственный объект, который Москва продолжала контролировать

— Простите, товарищ подполковник, а разрешите прокатиться? — Петруша поднял на начальника невинный незабудковый взор.
— Что значит «прокатиться»?! — возмутился Телегин.

Петруша с минуту соображал, потом понял, что Ваня имел в виду — и тоже горделиво приосанился, косясь на белую чайку, вышитую на предплечье.