Читаю «Чёрную книгу Арды».
Одну из ранних версий, с первой из которых мне рекомендовал ознакомиться один собеседник на одном википроекте. Хотя не уверен, что найденная мною в Сети версия является самой первой, но от позднего постмодернистского варианта она приятно отличается.
Вообще-то мне рекомендовали ознакомиться с нею как с образцом сектантской литературы, при помощи которого бедным неиспорченным толкиенистам девяностых годов будто бы промыли мозги.
Внушив им, что Мелькор хороший.
Какая разница, казалось бы? Одна моя давняя сетевая знакомая, как-то раз выведенная мною в качестве героини некоей повести, отнеслась к этому с достойным подражания флегматизмом: «Сразу видно, что писал человек, толком со мной не знакомый. Это написано не про меня, так что чего я буду раздражаться?»
Так и тут.
Где-то в Многомирии есть плохой Мелькор. Соответственно, где-то есть и Мелькор хороший.
Всё есть в пределах Беспредельности.
Классическая версия событий, «Сильмариллион», имеет недостатки одни — хотя бы тот факт, что современному человеку трудно представить себе мир морального абсолютизма и реально надёжной власти. В мире нашего опыта нерушимых авторитетов нет. Неклассическая версия, «Чёрная книга Арды», в свою очередь имеет недостатки другие.
Во-первых, она раздувает и гиперинфлюирует ту проблему, которую «Сильмариллион» старался особенно не выпячивать — проблему багажа опыта у умственно незрелых созданий, едва сотворённых Эру. Это и в «Сильме»-то смотрелось не особенно убедительно, а тут наши Валар прекрасно владеют тысячами аллюзий к никогда не виденным образам и даже знают, что понятие «тюремщик» — позорно. Зачем Эру, пытавшемуся создать Совершенно Оригинальный Мир, понадобилось бы вкладывать им в умы столько вторичных понятий? Проще уж предположить, если мы вдаёмся в экстремальную конспирологию — «Эру не создавал солнце и звёзды, он лишь внушил своей свите, будто их нет, а потом снял внушение» — что он и Валар своих не создавал, а просто спёр где-то во Внешних Мирах полтора десятка сущностей и стёр им память. Дарю эту идею толкиенспирологам будущего.
Во-вторых, она не отрекается от морального абсолютизма до конца, вместо Эру возводя на покинутый пьедестал пантеистические идеалы Равновесия, Песни Миров и тому подобного. К слову, оды в честь Равновесия странно смотрятся из уст тех, кто в общении однозначно предпочитает стратегию добра. Что, Свет не есть благо, ну а Тьма не есть зло? Чего ради тогда Эру пытался создать мир без Тьмы, если к понятиям этим нет никаких этических привязок? Странно было бы, если бы некто во что бы то ни стало пытался построить мир без Огня, без Воды или без Воздуха. Опять же, Мелькор в начале книги демонстрируется нам как первоизобретатель хищных животных, в сцену эту вкладывается некое символическое значение, что наводит на мысль о как минимум некоторых аллюзиях между Тьмой и смертью.
В-третьих, она использует массу абстрактных понятий, сущность которых не разъяснена, хотя в духе показанного выше педантизма я даже попытался было на миг вообразить, не являются ли действия Эру в начале книги конструированием карманной вселенной внутри чёрной дыры. Было бы интересно составить цитатник с перечнем упоминаний всех фраз про не-Свет, не-Тьму и Пустоту ради попытки хоть приблизительно угадать их сущность, но — я быстро махнул на это рукой.
Знаменем Чёрной Книги могла бы быть попытка придать больше психологического правдоподобия героям, но много ли правдоподобия в персонажах, которых бьют, а они жалостливо улыбаются?
В этом плане Чёрная Книга, по сути, просто поменяла окраску действующих лиц.
Хотя, можно отдать ей должное, в её сеттинге Светлые не настолько плохи, насколько плохи Тёмные в сеттинге традиционном.
Трусы и карьеристы, не более?
Впрочем, если говорить о трусости — тут троп «Нечеловеческая психология» проявляет себя во все поля. Выдержать сто лет без разговора с кем бы то ни было? Утешать кого-то непосредственно в то время, когда тебя зверски физически пытают? Тут реально не знаешь, что нормально для подобных существ, а что нет, будь они по ходу сюжета валар, майар или эльфы.
Это, конечно, эпика.
Надо предполагать, что мы имеем дело с таким же гиперболизированным и утрированным мифом, как и «Сильмариллион», но написанным с другой стороны.
Или — предполагать, что в мире, созданном помешанным на фэнтези богом, все немного чокнутые?
Написано, тем не менее, красиво.
Не могу сказать, чтобы меня зацепило, — людей в состоянии апатической депрессии вообще мало что особо цепляет, — но персонажам положительным в меру сочувствуешь, а персонажам отрицательным в меру удивляешься.
Равновесие.
Двойственность, которой на страницах этого фанфика был так озадачен Намо.
Читая об этом, волей или неволей припоминаешь собственные соответствующие философствования из времён юности. То, что мы зажаты меж страданиями и удовольствиями, между блаженством и геенной, благо ли это и следует ли это любить? Некогда я полагал, что это скорее конструктивный недостаток нашей психики, с которым разумные существа рано или поздно справятся, — речь даже не об удовольствиях и страданиях как таковых, а о том особом принципе их дуальности, в силу какового ни одно удовольствие у человекоподобного по психике существа так или иначе не может быть надолго совмещено с успешным функционированием разума. Дуальность, познание смерти, так воспеваемые Валар в этом фанфике, у меня всегда вызывали скептическую усмешку.
Так что замысел Эру, выведенного тут в качестве злого демиурга Эрэ, вызывает у меня скорее сочувствие.
Создать мир без дуальности.
Мир без Равновесия, за которым так приятно эстетически наблюдать со стороны, но которое всегда несёт в себе смерть. Твою тоже — если ты наблюдаешь не со стороны.
Он, по крайней мере, попытался.
Кто виноват, что законы Изначального Мира вмешались в замысел? И разве не нелепо, что истинными творцами в этом фанфике представлены те, кто в действительности принялся использовать законы и стройматериал Исходного Мира, в отличие от Эрэ, который хотя бы попытался отречься от них и быть полностью оригинальным?
Вот такие думы Чёрная Книга мне навеяла.
Что теперь? Если я дочитаю фанфик Ниенны и Иллет — если мне хватит на это нравственных сил — возьмусь, видно, за Пёструю Книгу имени Иры Аллор. Есть такое творенье, в незапамятные времена прочитанное мною, полемизирующее как с Сильмариллионом, так и с Чёрной Книгой.
Толкиенисты, насколько я знаю, отнеслись к творенью сему с холодным пренебрежением.
Меж тем как у меня, по смутным воспоминаниям судя, книга эта оставила приятное послевкусие.
Быть может, потому что я не толкиенист?
Что мне до канона, до серьёзных религиозных вопросов, до непримиримости Света и Тьмы? Я на ту пору вообще не читал ни «Сильма», ни «ЧКА».
+ + + + + + + + + + + + +
Чёрная Книга позади.
За спиною осталось как монументальное произведение Ниенны и Иллет, так и своеобразный критический разбор его, вышедший из-под пера одной лишь Иллет, — «Исповедь Стража», так вроде бы он назывался? — где былая соавтор дала себе волю, выискав массу сомнительных мест и неясностей в написанном ею же некогда.
Что сказать?
Я не толкиенист, поэтому мне не понять в полной мере, как можно обижаться за вымышленных героев — как если бы речь шла о клевете на исторических персонажей. Но персонаж «Исповеди Стража» сам обитает в Средиземье, ему эти герои близки и родны, поэтому, когда в руки ему попадает Чёрная Книга — впечатление близко к драматическому.
Насколько мне известно, многие из толкиенистов канонного образца восприняли появление «Исповеди Стража» в торжествующем духе: «Ага, раскаялась?»
Не заметил бы.
Во-первых, персонаж Иллет прямо заявляет, что к Сильмариллиону у него нашлось в свои времена не меньше саркастических вопросов, чем сейчас к Чёрной Книге.
Во-вторых, главным или стержневым допущением Чёрной Книги — если отбросить всю меланхолию и трагику — является всё-таки «У Мелькора могла быть своя сторона правды».
Отрицает ли это «Исповедь Стража»? Не особенно. Фактически, как раз эту часть мессейджа Чёрной Книги персонаж готов принять, ему претит лишь грубое очернение «светлых» — а также откровенно преступная глупость Мелькора в ряде описанных случаев.
Последнему в «Исповеди Стража» уделено особенно много места. Отождествляя последствия и намерения, герой «Исповеди» увлёкся в свою очередь дезавуацией Мелькора через показ скрытой и явной вредоносности его действий по Чёрной Книге — но речь-то ведь в Книге первоначально шла о чистоте его намерений, а не о результатах оных. Почему Чёрный Вала не может быть несколько недалёким, если уж сам Эру с первых страниц там предстаёт таким?
Ныне я читаю «Пёструю Книгу Арды» Иры Аллор.
Перечитываю, говоря точнее. Я её уже читал когда-то многие годы назад — и тогда она произвела на меня вполне благоприятное впечатление. Эдакая забавная попытка по-дружески легкомысленно примирить Тьму и Свет — без высокого пафоса, но на основе доброжелательной житейской психологии.
Замысел был амбициозен.
Шансов на успех у него не было изначально. Примирить правоверных толкиенистов-канонистов с толкиенистами-ниеннистами?
Это было малоосуществимым уже хотя бы потому, что в основе своей Пёстрая Книга всё-таки опирается на историю и положения Чёрной Книги — хоть у главного героя и промелькнуло в уме скептическое «Все врут» при знакомстве с рукописью, бережно предложенной Намо. Так или иначе, в качестве основы у нас остаётся ключевое допущение ниеннистов, что Моргота обидели зря, — чего уже достаточно, чтобы сторонники толкиеновского канона преисполнились отвращения.
Ну а как к Пёстрой Книге отнеслись бы правоверные ниеннисты?
Без особого энтузиазма.
Во-первых:
— Пёстрая Книга, в отличие от Чёрной, действительно не делит мир на добро и зло.
Но это, помимо всего прочего, означает, что «светлые» в Пёстрой Книге также не выглядят фанатиками, злыднями или трусами. Ира Аллор, в отличие от Ниенны и Иллет, позволила «светлым» проявлять чувство юмора и даже сарказма, разрешив даже самому Манвэ сожалеть о тех или иных принятых им решениях.
Нет, валар по-прежнему выглядят сверх меры сентиментальными и мелодраматичными — так уж им полагается. Но сентиментальность эта чуть более многогранна, чем явленная нам ранее.
Насколько естественно это выглядит?
С точки зрения Чёрной Книги, хоть Пёстрая Книга и вытекает формально из неё, поведение всех персонажей удручающе выпадает из характера — пусть и выглядя более живым благодаря этому.
Исчезает контраст.
Нет противостояния меж ослепительно светлыми твердолобцами Эру — и добрым учителем Мелькором. Нет той трагики, нет поэмы.
Фактически, вся Пёстрая Книга на фоне душераздирающих слёз литературного предшественника выглядит просто растянувшимся анекдотом.
Собственно, ближе к концу ироничность повествования выходит на первый план, растворяя последние тени правдоподобия. Это столь контрастирует с сентиментальностью некоторых эпизодов середины и начала, что поневоле думается о намеренном умысле: автор не очень-то и хотела, чтобы её творение рассматривали в пафосном ключе, поднимая новые мутные волны тематических холиваров?
Во-вторых:
— с точки зрения ниенниста, да и с точки зрения обычного человека, даже в сравнительно серьёзном начале книги слишком уж многое здесь легко прощается и забывается.
Нас помучили тысячелетиями в Пустоте, вроде как в камере сенсорной депривации? Нас заставляли веками выполнять отвратительные вещи, противоречащие как лично нашей, так и общечеловеческой морали? Мы провели изрядное количество времени в Бездне, о которой подробно не рассказывается ничего, но которая, судя по некоторым намёкам, значительно хуже пытки расплавленным оловом?
О, ничего страшного.
Нет, мы впадём в отчаяние, нравственно падём и мысли наши окутаются мраком. Но как только обстоятельства переменятся, ничто не помешает нам снова улыбнуться — и, как ни в чём не бывало, оставить за спиной прошлое.
Можно списать это на особенности психологии валар, майар, астральных призраков и перевоспитавшихся назгулов. В конце концов, как без этого вековать веками в Валиноре?
Но как все эти многочисленные примирения Света и Тьмы, происходящие по ходу Пёстрой Книги, должны восприниматься сторонниками Книги Чёрной, отчётливо помнящими все страдания, причинённые Светом Тьме по их основополагающему произведению?
В общем и целом:
— теперь я понимаю, почему многие из толкиенистов отнеслись к творенью Аллор весьма прохладно. Оно не потрафило в полной мере ни тем, ни другим — лишь растравив некоторые мозоли.
При том, что само по себе оно — если не быть особо закоренелым толкиенистом и не принадлежать чётко к той или иной стороне — смотрится довольно забавно.
Центральный персонаж, правда, изрядно напоминает Марти Сью. И как так получилось, что за века до его появления в Валиноре никто так и не сумел со всем разобраться? Тот же Намо, кажется, только и ждал тысячелетиями нашего героя, чтобы вручить ему Чёрную Книгу и выслушать комментарии.
Впрочем, повествуется о том достаточно иронично, чтобы не заостряться на этом.
+ + + + + + + + + + + + +
Интересное впечатление всё же складывается в голове, когда перечитываешь вторую книгу, будучи теперь уже знаком с книгой первой.
Любопытно, многое ли я мог понять годы назад из сценки с Курумо? К слову говоря, история его ссоры с Мелькором встретилась мне в Чёрной Книге в двух разных версиях — включая как идиотскую, так и чуть менее идиотскую. В одной версии Курумо изначально ведёт себя как лизоблюд и прихвостень, эдакий Руф Билан, — кто, интересно, мог бы заложить в него это? Мелькор или Ауле? В другой версии мотивы его изначально чисты и благоразумны, но пацифично настроенный Учитель не понимает его.
Мелькнула мысль, что, возможно, Пёстрая Книга особенно приятно и легко воспринимается умом, если не читать непосредственно перед этим Книги Чёрной.
Если читать — то, как уже говорилось, поведение всех персонажей будет казаться тебе малость «выпадающим из характера», а их готовность забыть друг другу все былые обиды — слегка неожиданной и легкомысленной.
Меж тем, если ты не читал ни Сильмариллиона, ни Чёрной Книги, имея подробное представление о них лишь через третьи уста, — или читал, но очень и очень давно, — в Книге Пёстрой ты увидишь компромисс, остроумно расставляющий все точки над i.
Путём правильных коммуникаций.
В конце концов, ещё при чтении Чёрной Книги Арды мне не раз приходила в голову мысль, что большая часть описанных в ней общемировых неурядиц напрямую происходила из тропа «Плохая коммуникация убивает».