Время.
Время по Юрию Нестеренко. Не по всему творчеству Юрия Нестеренко, а конкретно по рассказу «Самоубийство».
В рассказе используется расхожее сравнение Времени с текущей рекой, причём текущей в некотором роде реально. Объекты можно перемещать во времени при помощи особой технологии — но только в прошлое. Объект как бы выпрыгивает из движущейся реки — висит некоторое время в необыкновенно вязком воздухе — и падает обратно в успевшую протечь некоторое расстояние реку.
Разные слои реки — разные моменты — не сообщаются между собой. Ты можешь изменить прошлое — это никак не отразится на настоящем. Ты можешь отправить термоядерную бомбу тератонной мощности на секунду в прошлое — и человечество отныне будет жить в секунде от погибшей радиоактивной Земли, но не заметит этого. Вопрос «Почему тогда прошлое и настоящее изначально так схожи?» остаётся без ответа и даже не задаётся.
Нетрудно заметить, что такая концепция Времени похожа на бесконечную последовательность идентичных миров с механическим детерминизмом, отстающих друг от друга на одно мгновение.
Здесь мы рассмотрим конкретный случай, а именно приём, использованный героем рассказа Карлом, желающим избавиться от трупа, переместив его в прошлое на девять микросекунд.
Нетрудно заметить, что герой при этом рисковал.
За девять микросекунд до нажатия кнопки Карл ничем не отличался от того своего двойника из более раннего слоя времени, перед которым должен был материализоваться труп. Где гарантия, что ты не окажешься тем самым Карлом? Где гарантия, что за девять микросекунд до включения установки, ещё только нажимая кнопку, ты не увидишь появление второго трупа — впридачу к тому, от которого решил избавиться?
Ситуация усугубляется тем, что второй труп по идее должен возникнуть в том же самом месте, где располагался первый, что могло бы привести к взрыву. Хотя при путешествии самого Карла во времени проблема материализации в занятом другими объектами месте была как-то решена, но для перемещения трупа он использовал другую установку, маломощность и примитивность которой была специально подчёркнута.
Так не взорвёшься ли ты, поднеся палец к кнопке?
Очевидно, что как минимум один из Карлов, дрейфующих по временной реке и подносящих палец к кнопке, действительно должен был взорваться.
Но нам интересно другое.
Насколько это вероятно? Насколько рисковал Карл, поднося палец к кнопке? Каково соотношение погибающих от взрыва Карлов к спокойно выполняющим процедуру?
+ + + + + + + + + + + + +
Заметим:
— на первый взгляд кажется, что цепь времён в некий условный миг должна была начать существование.
В противном случае было бы невозможным никакое изменение прошлого. В противном случае твоя попытка убить Гитлера натыкалась бы на вопрос: «Почему, когда он был жив в твоём слое времени, его не убил твой двойник из старшего слоя?»
Проблему можно решить, постулировав отличие будущего от прошлого — например, Гитлера из твоего слоя времени не убил твой двойник из более старшего слоя, потому что в более старшем слое времени не было Гитлера, так как его в своё время убил твой двойник из ещё более старшего слоя. Это, правда, образует бесконечную рекурсию и должно опять же приводить к практически неизменяемому детерминированному сценарию — лишь из-за неполной информированности актёров кажущемуся им «возможностью менять прошлое».
Хотя и неясно, почему причинно-следственный узор бытия имел бы столь сложную форму. Чтобы согласоваться с иллюзией свободы воли разумных существ?
Не такое уж глупое объяснение.
Если предположить, что причинные узоры Вселенной тяготеют к простоте — коррелирующей с нашими понятиями «правдоподобия» или «высоковероятности» — мир, в котором существа предпринимают успешную попытку изменить прошлое раз за разом, но в конечном счёте это замыкается в цикл, может оказаться имеющим больше шансов на существование, чем мир, где прошлое явно неизменяемо и где любая попытка убить прапрадедушку проваливается из-за неправдоподобных поломок ружей или срывов ещё на стадии приобретения машины времени.
Мы, однако, рассматривать эту теорию не будем.
Почему?
Во-первых, она требует от нас знания того, чего мы знать не можем, — а именно, каким является будущее, какими являются старшие слои времени, если путешественники из них своим вмешательством изменили жизнь нашего слоя?
Во-вторых, она просто не имеет для нас практического значения. Если она верна, то изменения слоёв друг другом складываются в замкнутый цикл, соотношение взрывающихся Карлов и торжествующих Карлов друг к другу в котором такое же, как если бы цикл прокручивался лишь раз и если бы цепь имела начало.
+ + + + + + + + + + + + +
Итак, стартовый момент.
Момент, когда самый старший из миров цепи или слоёв времени — используя для простоты интерпретацию «цепь миров в некий момент имела начало» — порождает Карла, нажимающего кнопку.
Как мы увидим позже, это не обязательно должен быть фактически самый старший мир — эта концепция не обязательно вообще должна вмещать в себя самый старший из миров, даже если считать только миры с Карлом и только соседствующие друг с другом во времени. Но пока будем считать его самым старшим миром.
Он нажимает на кнопку.
Труп перемещается назад во времени ровно на девять микросекунд.
И взрывает раннего Карла.
Мы не знаем, какой величины квант времени, хотя у многих есть подозрение, что он равен времени Планка. Поскольку нам важен скорее качественный анализ, чем количественный, будем считать, что квант времени равен ровно одной микросекунде.
Те двойники Карла, которые живут в интервале между самым старшим миром и отстающим на девять микросекунд, очевидно, тоже нажмут на кнопку.
И в предыдущих восьми мирах Карл тоже взорвётся.
В тех мирах, где Карл и его установка взорвались, очевидно, некому отправлять труп в прошлое. И уже мир «восемнадцати микросекунд назад» может жить спокойно — точнее, Карл этого мира.
Так же, как и — повторяем уже использованную логику — Карлы миров предыдущих восьми микросекунд.
Что мы имеем?
Замкнутый цикл изменяющих друг друга узоров, причём не глобального эпического масштаба, а очень даже локального. Самый старший мир с Карлом, первее всех нажавшим кнопку, действительно не обязан иметься.
Вероятность того, что очередной Карл, нажимающий кнопку, погибнет?
Пятьдесят на пятьдесят.
+ + + + + + + + + + + + +
Отсюда следуют выводы, которые более догадливый и опытный читатель извлёк бы для себя сразу, но которые я, будучи тугодумом, осознал лишь сейчас.
Во-первых:
— в мире, время которого устроено в соответствии с сюжетом рассказа «Самоубийство» Нестеренко, любое изменение истории рано или поздно отменяет себя.
Во-вторых:
— вероятность оказаться в условно-изначальном или же в изменённом течении событий в простом случае составляет пятьдесят на пятьдесят.
Хотелось также добавить, что река времени этого мира неизбежно повторяет одни и те же узоры, причём величина цикла равна дальности самого крупного из предпринятых его жителями прыжков. Но, подумав, я пришёл к выводу, что это не так очевидно. Взять самый глупый пример: что, если жители того или иного слоя целенаправленно сконструируют машину, использующую память, генератор случайных чисел или что-либо ещё для бесконечного свершения нерегулярных прыжков в прошлое? Прыжков, редактирующих прошлое и неким образом редактирующих саму программу этого прибора из более ранних слоёв, не позволяя циклу образовать регулярную последовательность даже в ходе исчерпания реестра состояний автомата? Тут нужно быть математиком, чтобы хоть в чём-нибудь разобраться.
Но этим вопросы не исчерпываются.
Мы сказали: «вероятность оказаться в изначальном или же в изменённом течении событий в простом случае составляет пятьдесят на пятьдесят». Ну а как насчёт непростых случаев? Как быть с ситуациями, когда кто-то вносит изменения в уже являющийся одной из половин цикла отрезок?
Читатель мог уже заметить, что я редкий тугодум. Мне сложно представить себе что-то просто так, поэтому попробуем — снова — смоделировать ситуацию на простейшем примере с трупом и микросекундами.
Итак:
— Карл нажимает кнопку и труп перемещается в прошлое на девять микросекунд.
Вместе с трупом он перемещает в прошлое придуманный уже нами микроминиатюрный девайс, который невероятным образом должен избежать аннигиляции и не пострадать от взрыва. Девайс этот способен перемещаться во времени и, пробыв в прошлом четыре микросекунды, переместится назад на две, где опять же загадочно избежит смерти от взаимодействия с самим собой и останется спокойно лежать среди пепелища, где его найдут крайне удивлённые учёные-исследователи.
Что тогда происходит?
Момент ноль: Карл нажимает на кнопку.
Как и в предыдущих восьми микросекундах-мирах, он остаётся жив-живёхонек.
Мир девятый — точнее, минус девятый? — откуда-то материализуется труп и всё вокруг взлетает на воздух.
Судьба девятого мира, десятого и так далее — вплоть до семнадцатого — в этом идентична.
Но: спустя четыре микросекунды, которые в каждом мире или временном слое текут независимо, девайс-артефакт из девятого мира переместится в одиннадцатый. В одиннадцатом мире уже лежит подобный артефакт, переместившийся туда из третьего мира, но мы условились считать, что взаимодействие это не вредит перемещающемуся артефакту.
А вредит ли это тому артефакту, который пассивно лежит в зоне материализации двойника? Будем считать, что вредит, так как это более соответствует типичной картине нарушения прошлого при хронопрыжках.
Итак:
— в девятом-семнадцатом мирах с возникающим трупом из будущего прибывают и девайсы-артефакты.
И:
— в одиннадцатом мире такой артефакт будет быстро повреждён прибывшим из девятого мира двойником;
— в двенадцатом мире артефакт будет повреждён материализацией артефакта из десятого мира;
— тринадцатый и четырнадцатый миры будут свободны от прибытия двойников-артефактов из будущего;
— артефакты, что уже прибыли ранее туда, спокойно отправятся по истечении четырёх микросекунд в пятнадцатый и шестнадцатый миры;
— семнадцатый мир будет так же свободен от удвоения девайсов, как и тринадцатый с четырнадцатым.
А что же восемнадцатый мир?
Тут мы имеем интересную ситуацию, поскольку восемнадцатый слой-мир — подобно нулевому — содержит в себе Карла, который, по идее, должен был спокойно нажать кнопку и пережить это.
Должен был, но взамен этого он претерпит взрыв от материализации девайса неизвестно откуда. Мы ведь условились считать, что, хоть артефакту не вредит взаимодействие с объектами при материализации, сами объекты страдают всё равно?
Истинно подобным нулевому окажется разве что девятнадцатый мир, где Карл нажмёт кнопку и где не возникнет никакого артефакта.
И отсчёт начнётся сначала.
Итого:
— в нулевом-восьмом мирах Карл спокойно выполняет свой Хитрый План;
— в одиннадцатом, двенадцатом, пятнадцатом и шестнадцатом мирах всё разносит взрывом, но учёные-исследователи потом находят среди руин очень странный неуничтожимый артефакт;
— в девятом, десятом, тринадцатом, четырнадцатом и семнадцатом мирах гремит такой же взрыв, но никаких артефактов учёные не находят;
— в восемнадцатом мире взрыв происходит, но значительно меньших масштабов.
Поскольку сам Карл в части миров погибает и обнаружить разницу между наличием артефакта и отсутствием артефакта неспособен, встанем на точку зрения стороннего наблюдателя. Живущего достаточно далеко, чтобы не погибнуть, но достаточно близко, чтобы узнать о взрыве и даже прочесть в газетах о находке странного артефакта.
Что мы имеем?
Оказаться в оригинальном течении событий у нас девять шансов из девятнадцати.
Оказаться в изменённом течении событий у нас десять шансов из девятнадцати.
В каком конкретно?
Вероятность оказаться в подгруппе «крупный взрыв с эпицентром в квартире некоего неизвестного Карла» — девяносто процентов.
Вероятность оказаться в подподгруппе «крупный взрыв с эпицентром на территории Карла и при этом найден артефакт» — сорок процентов.
Вероятность оказаться в подподгруппе «то же, но без артефакта» — пятьдесят процентов.
Вероятность оказаться в подгруппе «чуть меньший взрыв на территории Карла» — десять процентов.
Нетрудно заметить, что именно этот последний экзотический случай и создаёт перекос, нарушая прежде равное распределение вероятностей оказаться в оригинальном течении событий и оказаться в изменённом. В принципе вполне можно подстроить цифры так, чтобы рикошетное изменение прошлого не вылезло за пределы вышестоящего цикла — тогда останутся равными как вероятности оказаться в оригинальном течении событий или изменённом, так и вероятности в уже изменённом течении событий угодить в тот или иной его подвариант.